Затем его губы исчезли. Он отпустил ее, и Лорен в изнеможении прислонилась к перилам.
  Она осторожно подбирала слова.
  Он облизнул губы. Бой в Замке испугал Грейсона, но тогда это произошло из-за смерти отца. Ему было страшно во время уличного сражения, когда он вступил в поединок с «Wasp’ом», когда подкрадывался и встал под пулеметами «Locust’а», но его подстегивала жажда мести. Эта жажда притупилась, растворилась в сотне административных дел, требовавших внимания Грейсона. Он боялся битвы с мехами один на один, но реальный бой настолько походил на тренажерный, что, за исключением духоты, легко было позабыть обо всем на свете и отдаться ярости в танце боевых гигантов.

– Что ты имеешь в виду?
  — Что я должен делать? — с любопытством спросил он.
  Слуга, которого она попросила провести ее в гарем Александра, предложил следовать за ним и повел ее через большие, роскошно обставленные залы и длинные, тускло освещенные коридоры.
  – То есть, – уточнил Володя, обняв Лею за спину и талию, – можно теперь называть тебя своей женой?

— Слушай, зови меня на ты, я не настолько тебя старше, чтобы ты тут это… Короче, чего я тебя спрашиваю-то… Дело у меня есть к тебе, пацан. Не ко всем вашим, а вот именно к тебе, типа, лично. Только если ты без брехни. Мне, это самое, помощь твоя нужна. Понял? Ненадолго…
  - Неважно. Провел бы меня кто-нибудь до моей комнаты, переодеться бы не помешало - пробурчал я, пытаясь расправить платье.
  Старик начал торопливо расстегивать пуговицы своей куртки, а проверяющий отвел руку с пистолетом в сторону и молча наблюдал, как тот скидывает фуфайку, неловко прыгая на одной ноге, снимает сапоги, и колеблется, расстегивать ли брючный ремень. — Быстрей! — взбешенно прошипел офицер. — Но… Неловко… Понимаете… — начал было Михаил Порфирьевич, но тот, окончательно выйдя из себя, сильно ткнул его кулаком в зубы.
  Судя по глубокой задумчивости Мага, он искал способы определения моей монстрячести или пушистости. Вероятно данная ситуация и для него не рядовая. Пускать на самотек такой непредсказуемый процесс, как размышление, могущий привести к нежелательным для меня последствиям, было бы непростительной халатностью. Но что же я могу использовать в битве за свою жизнь? Физическое противостояние сейчас невозможно, слишком слабое тело. Воспоминания предыдущей жизни как в тумане, следовательно, мне пока что не доступны, соответственно и набор навыков не известен. А значит, и предложить им что-то значимое пока нечего. Мда-а… Единственное, что у меня сейчас есть - это слабая, маленькая и симпатичная, судя по сестре, внешность. Хотя конечно не факт что симпатичная.

Однако сейчас все это уже не так важно. Главное, чтобы Монти согласился ей помочь!
  Мысль о том, чтобы отправиться ночью бродить по холмам, пугала до безумия, но Айрис не могла оставаться здесь ни минуты. Должно быть, Монти уже отправился искать ее. Она должна встретиться с ним раньше, чем юноша настигнет Джо. Черт с ним, с Джо. Главное, чтобы Монти не совершил что-нибудь непоправимое.
  Взрыв превратил «Феникс» в огненную сферу, которая вознеслась над деревьями, сжигая на своем пути голубовато-зеленые листья и опаляя кору. Грохот быстро стих.
  Девушка лежала рядом со спящей матерью, надеясь и молясь, чтобы Тристан пришел за ней, силой потащил в свою спальню, попросил прощения, сказал, что Габби ничего для него не значит. Но беспощадная реальность вторгалась в мечты, и безмолвные слезы вновь катились по лицу. Наконец Беттина поняла:

– Виктор достаточно умный человек, чтобы поддаваться всеобщему психозу.
  – Если он виноват, мы все равно не знаем, кто его поддерживает, и когда они собираются повторить нападение. Мы должны подождать и понаблюдать за людьми, прежде чем предпринимать что-либо.
  Основным критерием отбора была их способность к творческому мышлению и зачастую на антарктическую базу попадали юноши и девушки, которых эксперты Института Человека нашли в какой-нибудь глухой, заброшенной деревушке в горах Тибета или джунглях Африки, хотя нередки были случаи, когда приглашение получали студенты из Сорбонны или Оксфорда. Между делом Эд сам объяснил Джейн, почему студенты не очень-то жалуют медицину и ей показалось странным услышать от него:
  Все оставшееся время он просто шагал вперед, стараясь ни о чем не думать, спотыкаясь иногда о лежащие на полу кабели, но это было самым страшным, что с ним произошло. Времени прошло, как ему показалось, немного, хотя он и не мог бы сказать, сколько, потому что в темноте минуты слиплись, когда он увидел впереди туннеля свет. Боровицкая.